Одним из самых интересных проектов карантинного периода была выставка «Иной взгляд. Портрет страны в объективе агентства Magnum» в Санкт-Петербургском «Манеже». Пространство для эскпонирования более чем 250 фотографий России и СССР, сделанных 39 западными фотографами в период с 1947 по 2020-й годы было оформлено просто, но эффектно – его, кстати, можно до сих пор увидеть с помощью виртуального тура. Автором экспозиции была Агния Стерлигова и её бюро Planet 9 (они же, кстати, оформили выставку «Ненавсегда. 1968–1985», которая идёт прямо сейчас в ГТГ). DesignChat.com расспросил Агнию о том, что представляет собой её профессия.
Расскажите о себе – где учились, почему решили заниматься архитектурой?
Я закончила Московский архитектурный институт, после чего у меня была возможность продолжить обучение в Италии (на курсе «визуальные искусства» в институте IUAV в Венеции). Выбор профессии отчасти был продиктован советом родителей-архитекторов («иди в архитектурный институт, получишь хорошее образование, потом разберёшься»), отчасти везением с выбором педагога по рисунку для подготовки к экзаменам: я занималась у Андрея Мунца. Сама атмосфера мастерской, методы преподавания, ребята, с которыми мы занимались вместе – всё это утвердило меня в правильности выбора. С момента поступления в институт сомнений никогда не возникало, но открылись большие возможности профессии и понимание, что есть очень много ниш, в которых архитектурное образование даёт определенную фору.
В архитектуре много разных «жанров», и сценография выставок – далеко не самый очевидный. Как вы пришли к тому, чтобы специализироваться именно на этом?
Я всегда мечтала заниматься «большой архитектурой», училась на факультете проектирования жилых и общественных зданий, после окончания МАрхИ у меня была возможность попробовать себя в разных жанрах в России и в Европе (частные и общественные интерьеры, работа с культурным наследием, практика в большом бюро). С выставочной архитектурой я впервые столкнулась в Венеции – в 2012 меня пригласили в команду архитектурного бюро SPEECH, работавшую над проектом Российского павильона на биеннале. Это была в каком-то смысле случайность, стать частью проекта мне помогло знание итальянского языка и опыт работы в городе. Так я в первый раз задумалась, что по сумме факторов, кажется, тема «моя»: всегда работа с новым содержанием и интересными собеседниками, возможность попадать на самые невероятные площадки (от музейных залов до заброшенных заводов), простор в использовании изобразительных средств, скорость реализации, в конце концов. Каждый раз мы реагируем на контекст и контент, создавая по сути site specific инсталляцию.
Расскажите о самых «контрастных» случаях вашей работы – самый маленький и самый большой проект, самый удачный и принёсший самое большое разочарование.
Самый большой проект у меня, надеюсь, ещё впереди, но если говорить о масштабе, то здесь я бы выделила проект 5-й Уральской биеннале современного искусства, прошедшей в 2019 году в Екатеринбурге. Мы работали с территорией действующего завода, занимающего порядка 10 тысяч квадратных метров, превратившихся на четыре месяца в самый убедительное высказывание о современном искусстве в России.
Нередко бывает так, что небольшие проекты оказываются содержательно очень интересными. Было классно поработать в интерьере легендарного здания ТАСС на Никитском бульваре. Здесь мы занимались разработкой так называемой «гостиной ТАСС», места, где «главные люди встречают главные новости» (так это место определяют сами тассовцы). На площади в 100 квадратных метров удалось разместить экспозицию об истории агентства с экспонатами и актуализировать интерьер, в котором сейчас проходят встречи главных ньюсмейкеров с редакторами и журналистами.
Из любимых (удачных) проектов могу, например, вспомнить увлекательное погружение в современные технологии в рамках работы над выставкой «Искусственный интеллект и диалог культур» в Главном штабе Эрмитажа, где современные художники с помощью технологий машинного обучения создавали произведения нового искусства. Мне хотелось создать в залах условный «белый дворец», чистое звонкое пространство с высокими сводами, многократно отражающими зеркалами, светом и тишиной. Мы построили «залы в залах», оставив свободными только белые своды, и кажется с «хрустальным дворцом» все получилось. Позже этот проект был пересобран в Эр-Рияде (Саудовская Аравия): ещё один «бонус» моей работы – возможность побывать в самых закрытых и необычных точках мира.
Расскажите о специфике архитектурной сценографии: материалы, вопросы монтажа, требования безопасности – есть ли какие-то принципиальные отличия от других жанров.
Я бы выделила фактор временности многих проектов, ведь даже постоянные экспозиции в музеях сегодня находятся в перманентном движении и трансформации, реагируя на контекст. Временность определяет и выбор материалов, и скорость работы, и бюджеты, но также позволяет каждый раз создавать что-то действительно новое – такое соревнование с самим собой. Неслучайно всё чаще работу с дизайном экспозиции называют «сценографией», постановкой. Разница с театром в том, что сквозь созданную нами декорацию посетитель может пройти, он воспринимает её в объёме. В какой-то момент я придумала определение «архитектура впечатлений», которое, как мне кажется, довольно точно отражает специфику работы.
Также важным я считаю такой фактор, как дедлайн – мы работаем строго к дате открытия и она не может быть перенесена. Дело в том, что выставочные планы составляются музеями на годы вперёд и вовлекают большое количество институций, так, если на афише и в приглашении указана дата – нет никаких вариантов к ней не успеть.
Важно, что мы всегда работаем с ценными (а иногда даже бесценными) вещами и памятниками и должны разбираться с особенностями экспонирования тех или иных артефактов: живопись, графика, ткани, книги, объёмные инсталляции современных авторов – у всех этих категорий есть собственные протоколы и правила монтажа. Часто до начала работы над проектом мы имеем возможность встретиться с хранителями и посмотреть на вещи очно. Не стоит забывать о современных технологиях – иногда инсталляции мы создаём сами, раскрывая ту или иную тему, иногда для этого необходимо разбираться во всех новинках мультимедиа продуктов.
Расскажите, как вы балансируете фактор пространства, с которым нужно работать, тему экспозиции и своё «видение» выставки – насколько велика именно ваша роль в том, как всё складывается?
В первую очередь важно понимать, что для нас главными «заказчиками» являются нарратив и контент, именно они определяют направление работы всей команды проекта. Сюжеты всегда разные, что позволяет каждый раз создавать что-то совсем новое и степень нашего влияния также варьируется от проекта к проекту. В классических выставках мы скорее работаем над созданием максимально уместной контенту «оболочки». В так называемых нарративных проектах чаще необходима разработка инсталляционных решений, раскрывающих тему – здесь мы ближе подходим к форматам театральных декораций.
Многое зависит от площадки: иногда сам интерьер залов настолько ценен, что мы ставим себе задачу максимально мимикрировать под него и подобный ход становится фактором успеха. Так было на экспозиции «Русский путь. От Дионисия до Малевича» (наш совместный проект с Сергеем Чобаном). Шедевры Третьяковской галереи были размещены в крыле Карла Великого, галерее колоннады собора Святого Петра. Мы повторили форму и цвет стен, сделав несколько цветовых акцентов на входную группу и встроенные витрины с иконами. Получилось очень элегантно, а главное – уместно.
Бывают ситуации, в которых мы полностью скрываем интерьеры нашей застройкой, а также создаём экспонаты для раскрытия той или иной темы. Таким примером может служить Культурный центр Андрея Вознесенского и инсталляция «кабинет Вознесенского». Абсолютно стерильное чёрное пространство с пенопластовыми скульптурами в виде «улетающей» мебели, передающее дух и атмосферу процесса рождения стихов.
Расскажите поподробнее о сценографии Magnum.
Работа над выставкой началась до пандемии и в этой связи не было никаких особенных вводных. Совместно с куратором экспозиции Ниной Гомиашвили и коллегами из «Манежа» мы согласовали маршрут посещения выставки (и он удачно совпал с выпущенными позже рекомендациями о непересечении потоков). Мне очень хотелось придумать какой-то ход в аванзале, который ранее на площадке не использовался. Мы придумали такую мощную, выходящую торцом непосредственно на вход в «Манеж» стену-волнорез, задававшую сразу же направление движения зрителям. Далее сложилось довольно очевидное разделение эпох между этажами – на первом разместились работы 1940-х–1980-х годов, на второй же этаж отправились все проекты, относящиеся к современной России: от «лихих» 1990-х до 2020-го года и проекта Наны Хайтман «Просто стой и смотри», снятого в красной зоне 52-ой московской больницы. Первый этаж камерный, с тёмно-серыми стенами, фото размещены в ряд и небольшого формата, на втором – белые стены, самые разные масштабы и композиционные решения повески, библиотека и кинозал. Везде алый пол.
Есть ли у вас профессиональные кумиры и мечта – амбициозный проект, который хотелось бы осуществить?
Мне очень нравятся работы Эс Девлин – она на сегодняшний день одна из величайших сценографов, работающих как с классическими театральными постановками (выдающаяся декорация к опере «Кармен» на озере в австрийском Брегенце, например), так и с современными артистами (туры Бейонсе и Weekend). Её креативность и энергия обескураживают и вдохновляют.
Ещё до знакомства с творчеством Девлин, я навеки влюбилась в работы Олафура Элиассона. Сама того не зная, случайно в свой первый приезд в Лондон в 2004 году смогла стать свидетелем его грандиозной работы «Солнце» из цикла The Weather Project в галерее Tate – кажется, что ему удалось сделать что-то, превзошедшее настоящее солнце. Я помню как мы с друзьями лежали под зеркальным потолком в фойе бывшей ТЭЦ и много позже я поняла, какое нам выпало счастье. Оставлять у посетителей такого же рода сильные, на всю жизнь впечатления – вот это и есть профессиональная мечта.