Застройка в центре исторического города – дело почти всегда спорное. Лагеря делятся жёстко: есть и сторонники идеи «снести всё». Есть и те, кто пытается сохранить любой старый камень. У каждой стороны своя правда: и деньги зарабатывать нужно, и сохранять наследие тоже. Есть и «центристы» – люди, которые убеждены, что новое строительство необходимо, поскольку город должен развиваться. В конце концов, все мы сейчас живем в домах, построенных на месте чего-то снесённого в XIX веке, в домах наших есть водопровод, проложенный на месте старых фундаментов. Наши улицы широки, поскольку мы ездим не на телегах, наше метро пролегает через пострадавшие археологические слои. Ради комфорта, который нам привычен, чем-то надо жертвовать. Но то, что спасти можно – спасти нужно. Хотя желательно не путём простой консервации, а путем встраивания в современный контекст.
Как вы могли понять из развернутой аргументации, я себя отношу к центристам. Я редко публично вступаю в градостроительные споры, потому что на нашем диковатом рынке мне обычно нечего сказать – мало примеров проектов, которые я могла бы привести как образец того, как правильно работать с городом, не душа новый и не убивая старый. Проект клубного дома «Тессинский, 1», созданный Сергеем Скуратовым для девелоперской компании Insigma, – один из тех, что можно приводить в пример.
Дом расположен в очень, очень историческом районе Москвы, между Яузским бульваром и Серебрянической набережной. Когда-то здесь было имение князя Потёмкина, потом район стал купеческим, торговым, предпринимательским – здесь жил в юности великий драматург Александр Островский, «певец купеческой Москвы». К концу XIX века почти вся территория была «подконтрольна» торговому концерну «Вогау и Ко». Естественно возникшая в этом районе среда, построенная на соседстве небольших коммерческих точек и тихих жилых домов была, по сути, образцом того, к чему стремится современная урбанистика – сочетанием комфортного жилья и обслуживающей нужды жителей коммерческой сети. Важным фактором был и характер застройки – мало- и среднеэтажной, пестроватой, человечной по масштабу.
Спроектированный Скуратовым дом расположен на пересечении Тессинского и Большого Николоворобинского переулков и включает в себя часть исторического здания, стоящего на этом углу. Фасады исторического дома признаны ценными элементами наследия, и в новом проекте они полностью сохранены и восстановлены: очищен кирпич, «зачинена» кладка. При строительстве новой части дома будет использован плинфообразный кирпич ручной формовки. Между двумя частями здания, исторической и современной, строгое разделение, обозначенное вертикальной бронзовой вставкой. Как модернистская ювелирная оправа, она подчёркивает драгоценные старые стены и связывает их с новой архитектурой.
Центральное лобби «рассекает» дом насквозь – прямо от фасада просматривается тихий замкнутый двор с водоёмом и зеленью. Колористически весь проект построен на сочетании кирпично-коричневого с бронзой – похоже на дорогой шоколад в золотой фольге. Материалы – естественные и тактильные. Пропорции — выверенные, очень «скуратовские» (творческая манера одного из ведущих архитекторов страны всегда узнаваема), но деталировка более сдержанная, чем у него иногда бывает: достаточно сравнить с находящимся в двух шагах его же «Арт Хаусом», чтобы оценить разницу.
Дом, на самом деле, будет небольшой – около 13 тысяч квадратных метров, 71 одна квартира разных категорий, от студий до пентхаусов (их аж семь). Высотность у здания колеблется от 4 до 8 этажей – согласно требованиям инсоляции и контекстности застройки.
Как вы уже поняли, мне очень нравится проект. Я видела несколько аналогичных в Лондоне – городе, в котором архитекторы очень грамотно работают с интеграцией разновременной застройки. Мне искренне кажется, что он абсолютно средовой – современный, но явно принадлежащий месту, для которого предназначен. По масштабу, по соразмерности, по интонации. Он на самом деле такой же, как его исторические соседи – просто те украшены классическими деталями, а он модернистский. Но архитектура – не детали фасада, а пропорциональная трансформация среды. И если это сделано правильно, то дом становится контекстным, окружение его «принимает», а город – живёт.
