Мнение: о классике и неклассике

В свете постоянных жарких споров в профессиональном сообществе о том, что нынче важнее и нужнее людям – классические интерьеры или минималистические, Евгения Микулина решила добавить в топку дров, а в дискуссию свои пять копеек.

/

/

/

В свете постоянных жарких споров в профессиональном сообществе о том, что нынче важнее и нужнее людям – классические интерьеры или минималистические, Евгения Микулина решила добавить в топку дров, а в дискуссию свои пять копеек.

Пришло, как мне кажется, время немножко поговорить о «вкусе и стиле». Конкретно – об актуальной в нашем дизайнерском сообществе дискуссии «классики и неклассики». Вы понимаете о чём я. Есть два лагеря. Их приверженцы ругаются друг с другом так, что щепки летят, упражняются в пафосе и остроумии, постят друг другу драматические фоточки особо ужасных примеров «вражеского» стиля. Оба нещадно передёргивают: всякое суперроскошное уродство причисляется к классике, если в комнате есть хоть какие-нибудь резные завитки. Всякое минималистическое решение клеймится как признак отсутствия мысли и нищебродства. Надо уже постараться внести ясность какую-то.

Пункт номер первый – очень важный. Нет никакого «классического стиля». Вот просто нет, и всё. Если говорить языком историка архитектуры, то есть целый ряд традиционных стилей, чрезвычайно между собой отличающихся. Классицизм строг, но полон цвета. Барокко избыточно и ярко. Стиль рококо – игрив, интимен и человечен. Эклектика избыточна, и часто (но не всегда) тяжеловесна, а смысл её в том, что тот или иной стиль выбирается заказчиком для определённых нужд (если курительная комната – то «мавританская», если дамский будуар – то рококо). Неоклассика строга настолько, что иной минималист вздрогнет. Ар-нуво – стиль декадентский и чрезмерно декоративный. Ар-деко – стиль роскошный и монументальный. А есть ещё «настоящая» античность (греческая и римская – разные), и никто никогда не помнит, что все её памятники когда-то были раскрашены в аляповатые локальные цвета: губы у кариатид накрашены, платья в полосочку, вот это всё. И «восточный» стиль есть – там все колонны витые, как в книжке «Тысяча и одна ночь», и много резных арочек, как в Тадж-Махале, и ещё мозаики много, как в Сандунах. И романский стиль есть, где голые стены украшали пёстрые ковры и гобелены. И готический, где резные и яркие стены украшали пёстрые ковры и гобелены. И стиль эпохи Возрождения, где резные и яркие стены украшали пёстрые ковры, гобелены и живопись в тяжёлых золотых рамах, а потолки – плафоны с толстыми голыми людьми.

История архитектуры знает буквально с десяток примеров памятников, которые выдержаны в одном стиле. В «обычном» историческом интерьере – будь то Версаль, Виндзорский замок или Екатерининский дворец – все «классические стили» обычно перемешаны: есть и готические залы, и барочные, и «просто жилые», эклектичные. Иногда перемешаны потому, что сменялись поколения владельцев, и каждое делало интерьер в том стиле, который нравился в тот момент. Иногда (см. выше про эклектику) – потому, что просто «так хотелось». Хотелось, чёрт возьми, мавританскую курительную, даром что вокруг у всех актуальный, современный стиль ар-нуво.

Когда мы приходим в Версаль или в Екатерининский дворец, нам нравится, как они выглядят – ведь мы приходим в памятник архитектуры. Их классическое оформление кажется нам сделанным со вкусом и удачным, потому что оно освящено традицией и культурно одобрено. Мы же в музее, в конце концов. И нам нормально читать, что вот то-то и то-то сделано в этих комнатах потому, что заказчик так хотел.

А вот теперь представьте себе на секундочку, что вам показывают зал Войны в Версале и говорят, что его построил наш современник, дизайнер Х, в особняке на Рублёвке, для одного олигарха. И что камни вот эти с золотом тут такие потому, что заказчик сказал: бюджет неограничен, хочу вот это всё, а в центре ещё свою статую на вздыбленном коне. В античных доспехах. Оба – и он, и конь.

Зал Войны, Версальский дворец.

Зал Войны, Версальский дворец.

Вот честно – честно-честно: вам бы показалось это стилистическое решение безупречным, если бы вам ТАК его подали? Я вот не уверена. Страшное это дело, культурный контекст, и здорово он влияет на восприятие.

Двинемся мы теперь дальше по истории и перейдём к пункту второму – тоже важному. О том, откуда взялся стиль, условно называемый «современным». То есть – лаконичный, простой, скупой в средствах. Тут были два фактора – экономический и социальный. Менялись, понимаете ли, времена на рубеже XIX и XX веков. Уходила в прошлое эпоха безнаказанной роскоши. Наступало время революций, социальных потрясений. Мировых войн. Время казарм, бараков и массового строительства, которое нужно было делать максимально быстрым и дешёвым. Наступала эпоха голого бетона и стен, заполненных камышитом. Архитектуру не на что было больше украшать. Архитекторам пришлось быстренько пересмотреть свои профессиональный стандарты – и вывести на первый план не умение работать с историческим контекстом и деталью, а только и исключительно знание пропорций. Ну, чтобы здания их, голенькие, всё равно были хороши и выразительны, а не только утилитарны.

Павильон Германии в Барселоне, архитектор Людвиг Мис ван дер Роэ, 1929 г.

Павильон Германии в Барселоне, архитектор Людвиг Мис ван дер Роэ, 1929 г.

Восхищаясь строгими и благородными постройками Мис ван дер Роэ и Гроппиуса, не надо забывать, откуда пошёл запрос на архитектуру простоты. Глядя на динамичные ленты окон дома Наркомфина, стоит помнить, что там не было ванных. И не надо ещё забывать, что архитекторы той переломной эпохи прекрасненько умели делать и «классику», и «неклассику». Вспомните работы братьев Весниных. Или Щусева – автора абсолютно классического Казанского вокзала и абсолютно конструктивистского Мавзолея. Они начинали «классиками», а стали классиками конструктивизма – переобулись на ходу. Потому что новому заказчику было нужно новое.

Алексей Щусев, здание Казанского вокзала в Москве.

Алексей Щусев, здание Мавзолея на Красной площади в Москве.

В этом месте наступает у нас момент важного критического «откровения». Опыт Весниных, Щусева и многих-многих других архитекторов того времени сообщает нам следующее. Да, умение работать в пропорцией и объёмами и за их счёт создавать образ и выразительность здания у модернистов были просто ого-го. Но взято это умение ими было из, внимание – классической архитектурной школы. Потому что любой настоящий классик умеет сделать – «выстроить» и просчитать обалденное в пропорциональном отношении пространство. А потом «одеть» его в нужный декор – хоть мавританский, хоть псевдорусский.

Так что, – сюрприз, сюрприз, уважаемые участники дискуссии: величие модернизма первой половины ХХ века проистекает от того, что строили его архитекторы-классики. Упс.

Но вот беда: тем временем в профессию пришёл неуч и невежда Ле Корбюзье, и харизматично заявил, что никакая школа не нужна – можно делать, как бог на душу положит. Ну вернее, как он скажет. Как многие психопаты, он был очень убедителен, и существенно попортил основы архитектурного профессионализма. Целые поколения выросли по его заветам, заново придумывая пропорциональные законы и изобретая велосипед.

Этот чудесный человек заложил в мозги молодых архитекторов убеждение, что модернизм делать ЛЕГКО. Что для этого ничего не надо уметь. А это, мягко говоря, опасное очень убеждение.

Это только кажется, что вот сделал ты всё ровно и аккуратно, и покрасил в белый цвет – и вот он, шедевр в стиле «баухауса». Ни фига подобного. Для того, чтобы делать как следует модернизм и минимализм, надо быть просто гением пропорций – таким, как Алваро Сиза, например. Остальным трюки с пустыми светлыми комнатами далеко не так легко даются. Потому что, чем меньше у тебя выразительных средств, тем выше должно быть твоё мастерство. На фоне пустой белой стены каждый ляп виден, как бородавка на носу.

Алваро Сиза, Amore Pacific Research & Design Center.

Алваро Сиза, Павильон Португалии на Expo ’98.

Ошибку модерниста не спрячешь за ярким насыщенным декором, который иногда спасает «классиков». Иногда – но не всегда: при том, что в модернизме ошибиться легче, чем в традиционном интерьере, в «классике» ошибки всегда заметнее. Потому что в «классике» слишком много элементов, с которыми можно «пролететь»: не только пропорции, но и достоверность деталей, их цвет и сомасштабность.

Зимний сад по проекту Кирилла Истомина.

Дом по дизайну Марины Путиловской.

Тут есть ещё, конечно, парочка факторов. «Классика» – это по определению «немодно», и потому модернисты её проклинают априорно. Она же, «классика», в большинстве своём нравится простым людям, обывателям – и за это её проклинают тоже. И она, эта самая «классика», выглядит совершенно кошмарно, если в ней есть ошибки или она сделана из скверных материалов – тут тоже всегда найдётся, к чему придраться.

С другой стороны, «минимализм» традиционно клеймится как холодный и жёсткий, и его непривлекательность для обывателя тоже всегда аргумент: мол, были бы у человека деньги, он бы никогда не стал жить в минимализме. Ну тут вот вынуждены сказать: минимализм – это далеко не всегда дёшево. Точнее, это почти никогда не дёшево, ещё со времён мрамора и кожи в Барселонском павильоне. Эти все столы длиной три метра из массива груши, как у Джона Поусона, вообще не пять копеек стоят. А как только минимализм сделан из пластмассы и ламината, так он и выглядит самым адовым образом, и немедленно оказывается проклят адептами классики. И поделом, кстати.

Собственный дом архитектора Джона Поусона.

Квартира площадью 28 м² в Санкт-Петербурге, архитектор Владимир Березин.

Минималистический отель в Испании.

Это на самом деле удивительная ситуация. Есть два враждующих лагеря, у которых нет причин для вражды. Потому что нет никакой классики и нет никакого модернизма – есть только хорошая архитектура, которая «одета» в исторический декор, или стоит вся такая нагая и благородная в великолепии «естественных» пропорций. Или есть плохая архитектура, от которой лопаются наши глаза, будь она хоть сто раз в завитках, или пятьсот раз – расписана конструктивистским шрифтом.

3 Комментарии

Что вы об этом думаете?

Please enter your comment!
Please enter your name here