Вы учились на промышленного дизайнера, но в последнее время чаще делаете не конкретные предметы, а большие интерьеры. Что сложнее придумать – стул или целый отель?
Как бы объяснить попонятнее… Вот представьте, что стул – это мелодия. В ней сосредоточена одна мысль, которую нужно донести для зрителя. Ты пытаешься сделать ее максимально понятной, доводишь до совершенства, и на это уходят все силы. А интерьер как целая опера – там таких музыкальных тем сотни, и они все вместе должны работать и создавать нечто большее, чем просто свою сумму. Я вот вчера слушал оперу, забыл как называется: там еще чувак женился на своей матери и убил отца…
«Эдип»?
Точно! Как вы догадались? Ну так вот, я подумал, что очень круто было сделать такой интерьер – драматичный и непредсказуемый, с обилием кроваво-красного и синего бархата, с креслами, на которых можно сидеть только с идеально прямой спиной. Но у меня вряд ли получится: я слишком сильно люблю солнце, яркие цвета и удобную мебель.
Похоже на описание Mondrian Doha.
Ну да, так и есть. Мы его делали очень долго – на Востоке, знаете ли, никто никуда не торопится, – но зато и получилось всё как надо. Сюда хочется возвращаться под утро после самой весёлой ночи в жизни и готовиться к следующей, которая будет ещё круче.
Вы много путешествуете – удалось ли открыть секрет идеального отеля?
Я как-то давным-давно обсуждал эту тему с одним итальянским дизайн-гуру, не хочу называть имени. Он без колебаний перечислил мне десять пунктов и назидательно сказал: «Соблюдай их все, и тебя полюбят». Я был молод, он – авторитарен, пришлось поверить на слово. Но буквально в тот же день я вдрызг разругался со своей девушкой из-за одного момента, который он отметил как обязательный. В номере – дело происходило в Милане – был главный выключатель: нажимаешь – и весь свет вырубается, ну, или наоборот. Вроде бы гораздо удобнее, чем разбираться с системой кнопок. Но это только пока ты спишь один. А если вас двое и одному надо ночью в ванную? Либо включай весь свет и получай подушкой от разбуженного партнёра, либо крадись как мышь в кромешной тьме. Так я понял, что искать универсальные рецепты – гиблое дело. Надо просто делать то, что самому нравится.
Ваши работы очень кинематографичны, и за каждым стоит история. А в кино вы себя попробовать не думали?
В некотором смысле я уже давно этим занимаюсь – на моём счету пара десятков образчиков видеоарта. А если вы про игровое, то я бы снял фильм в жанре фэнтези. Но есть проблема: я не слишком люблю компьютерную картинку, поэтому у меня всё должно быть по-настоящему. Жаль, пока не нашлось продюсера, который согласился бы выложить такую кучу денег на мой дебют.
Что в современном дизайне вам не нравится больше всего?
То, что технологии стали важнее фантазии. Я профессиональный конструктор и отлично понимаю, что вещь должна работать. Но если кроме функции, пусть даже и идеальной, в ней ничего нет, то мне непонятно, зачем она существует. А ещё бесит, что дома становятся всё более и более ориентированными на инстаграм-картинки. Я отдаю себе отчёт, что мне, Леди Гаге от дизайна, как меня любят называть журналисты, не к лицу брюзжать, подобно старой бабке. Но что ещё остаётся, когда все трёхмерное переводится в двухмерное и загоняется в смартфон. Это ужасно несексуально – так обращаться с окружающим миром.
И тем не менее ваши интерьеры отлично смотрятся в инстаграме.
Да, но вживую они гораздо лучше, а главное – витальнее.
Помните свой самый первый дизайн-проект?
Ещё бы! Мне было лет десять, и я переделал свой велосипед так, чтобы он ездил задом наперёд. Отец тогда покачал головой и сказал маме: «Нет, полицейского из него не выйдет». Мы жили в маленьком городке, и родители, конечно, хотели, чтобы их сын получил какую-нибудь земную специальность. Не повезло.
А есть ли у вас безоговорочный авторитет среди старших дизайнеров?
Посмотрите на меня, откуда у меня авторитеты. Но я очень уважаю Алессандро Мендини, он был первым, кто отказался слепо следовать холодному рационализму Баухауса и показал, что дизайн может быть частью живой культуры, он может смеяться и рассказывать истории. А ещё благодаря ему, я, голландец, почувствовал Италию и понял, что полюблю её всей душой. Так всё и произошло.
